Под шалью

смакую проглоченные чайные,

бабушкины тайны,

и пролитый свет
   

на то, каким женолюбом охочим был дед,

что папа таким же охочим родился,

и кому этот ген ненароком привился;
 

что гимназийный дедушкин Таганрог,

и папина миграция от дочерей, нас, -
это опиум на вину его,
что я таки родилась;

и корни генного трепета моего
от дорог.
 

Льются с шалью тайны за чаем

про аристократов и голытьбу;

а я представляю отца на океане с чайками.

и, удаляющуюся от мамы, его ходьбу.

Мешенные в нас крови и имена

плещут ключами из дальних мест.

но, вырастив отца мне, одна

женщина в городе,

одна - как перст.

..как, с перстом у рта,

она жадно свой шепот в мой лоб ладонью вглаживает,

живая, отгороженная, страждущая, 
другая, та.