Как-то в Баштале блаженный Валерий Иваныч из лучших побуждений сжег мои джинсы, и всю дорогу до дома от меня пахло печкой и сковородками.
Той весной, от любви к вам двоим в груди теснились горы и все звенело от радости. Звенела кирка об торосы на ручье, звенели звезды, звенел собачий лай. 

Прошлое, даже кутарейская осенняя пустошь, всё - как мед, и печально. Ржавый лиственник с финскими могилками, устланный хвоей; гадючьи колоды, черемуховые языки (чернее ночи улыбка Савина), зарницы над тайгой; промерзшие сентябрьские зады, раскисшие от мокрого снега стратиграфические икс и игрек на клочках бумаги, сферический угольный свод, прорезаемый метеорами Персеид; абаканское пиво на картонной ветоши; паучьи пузырьки воздуха в ледяной скорлупе на Каменке и пальцы во рту... 
Спасибо местам и людям, от которых происходит эта сусальная, дорогая печаль-тоска.