У Вовы Дунаева, смуглого математического уникума с сопливыми рукавами, логарифмы в тетрадях, как сраженные гугеноты, ссыпались кучно - не списать. Он имел замечательных интеллигентных родителей и гремучий пенал тубусом, был личностью в ничтожные восемь, а рассеянным до того, что ходил на распашку в январе. 
Он не приобрел поросль в браке и комфортную платформу для жизни, как многие. Нет. Дунаев, ископаемая непосредственность, просто канул в науку, как Аркенстон в сокровища, и, наверное, гремит пеналом где-то в тишайших коридорах института имени Будкера. Щелкает теоремы, для аппетита берет интегралы по замкнутому контуру, короче, возводит базу для поколений блестких интровертов и, о какая зависть, верен цифрам, пока мы, с балалаечных факультетов, ищем нишу, в которую денем себя, и покупаем ложки. Что надо было делать? Пифом и синусами вытравлять лень.